Невозможность сбежать от боли - уничтожение себя, чтобы избавится от  боли.

2020_11_03

Сейчас мы попробуем рассмотреть, почему у тебя происходит именно это - обилие негативных результатов в делах. Суть в том, что ты находишься внутри зависшего цикла, связанного с запуском новых дел, но я начну немного с другого — издалека. Я тоже хотел с тобой поговорить об этом. Посмотри, я тебе где-то уже скидывал схему, которая описывает цикл достижения результата. Это важный момент: когда человек действует в рамках обычного, условно нормального цикла реализации, он, как правило, ни к кому не обращается за поддержкой — всё просто работает.
Первый сбой начинается тогда, когда человек, делая всё правильно и последовательно, вдруг получает отрицательный результат. Если смотреть на это ближе к финалу, то результат действительно выходит негативный, а эффект оказывается болезненным. Именно на этом этапе люди обычно начинают искать помощь — не с первого раза, а когда пробуют снова и снова, как раньше, надеясь, что получится, но получают не тот результат, которого хотели, и ощущают повторяющийся болезненный эффект.
Где же здесь возникает основная проблема? Она в том, что в самом начале всегда есть боль — неочевидная, глубинная, которую человек не осознаёт. За ней возникает желание от этой боли избавиться, далее — принимается решение действовать, потом начинается выполнение действия, затем появляется результат, и в конце — эффект. Если человеку удалось сбежать от боли, то этот эффект ощущается как эмоциональное облегчение, как эйфория. Получается, что боль перекрыта и наступает кратковременное ощущение успеха. Но эта эйфория непродолжительна, и потому цикл требуется повторить. Снова, снова и снова. Боль при этом никуда не исчезает, и её причина не уходит.
Это обычная схема достижения результата, в том числе так работают все практики – полностью в рамках деградиционного принципа. Когда ради достижения любого результата, в том числе и типа «восстановления» нужно выполнить цикл в программе деградации, потратить свои жизненные ресурсы и получить результат. В ТЕОСе схема иная. Человек вроде бы вступает в тот же самый цикл, но в момент, когда он собирается сделать что-то, чтобы убежать от боли, внимание разворачивается. Вместо автоматического действия мы начинаем возвращать внимание внутрь, в саму причину. Не убегать от боли, а наблюдать её, задаваться вопросом — откуда она взялась. Прежде чем принять решение, мы проясняем желание, потом — саму боль, затем — источник этой боли. Всё это подлежит исследованию и рассозданию.
И в результате устраняется не внешний эффект, а внутренняя структура, порождающая боль. Эффект работы заключается не в эйфории, не в эмоциональном всплеске, а в освобождении от причины, то есть — в покое и возвращении сознания к себе.
Если ты считаешь, что все твои проекты — это попытки убежать от боли, то это не просто мнение. Это аксиома. Любое действие человека — это всегда стратегия ухода от боли. До какого-то времени такая стратегия у тебя работала. Но затем — перестала. Просто потому, что внутри закреплён шаблон: запускать новое действие, чтобы сбежать от боли, получить положительный результат и испытать кратковременную эйфорию. А потом снова — запуск нового цикла, нового проекта, нового действия. Это бесконечный замкнутый цикл.
В какой-то момент эта схема перестаёт давать желаемый результат - сегодня работает, завтра нет. Вместо ожидаемого — накапливается разочарование, результат не тот или вовсе отсутствует. Но эффект всё равно один — новая боль. И несмотря на это, по инерции снова запускается шаблон: попытка создать что-то новое, чтобы избежать очередной волны боли, снова получить результат, снова пережить эйфорию. И снова провал. Начинается накопление незавершённых процессов и страданий.
Боль от каждого неудавшегося цикла лишь усиливается. Проект не дал результата — это становится очередной точкой боли. И, тем не менее, реакция остаётся прежней: снова запуск нового действия, снова стремление к положительному результату, чтобы с его помощью заглушить боль. А теперь посмотри, как встраивается сюда творчество. Абсолютно так же. Тот же алгоритм. Он универсален для всех людей на Земле.
Ты буквально сжигаешь свой ресурс. Чем больше у тебя проектов, тем быстрее идёт выгорание. Чем выше интенсивность запуска — тем выше скорость сгорания. А здесь срабатывает непреложный закон: любое сжигание ресурса, любой отказ от себя, от сознания, сопровождается переживанием удовольствия. Эйфорией. И именно это сжигание ресурсов создаёт ту самую интенсивность удовольствия, которая становится самоцелью и одновременно — причиной истощения.
То есть это универсально, это и есть один из фундаментальных законов, которые действуют в нашей системе восприятия. На самом деле — это закон номер один. Любое удовольствие, которое переживает человек, особенно если это удовольствие экзальтированное, яркое, сопровождается процессом сжигания ресурса. Это всегда означает, что в момент эмоционального подъёма происходит отрыв от части себя, отказ от какого-то уровня целостности. И чем более интенсивна эйфория — тем больше глубинный отказ, тем сильнее выброс и разрушение.
Когда человек перестаёт переживать удовольствие — это прямой индикатор того, что ресурс либо уже исчерпан, либо его осталось критически мало. И в любом случае, рано или поздно, эта точка наступает. Просто уже нечего становится сжигать. Но если шаблон получения удовольствия путём бегства от боли однажды был закреплён, человек начинает снова и снова бессознательно запускать этот цикл. Он надеется, что когда-нибудь он сработает. Начинает искать источник ресурса — любой, внешний или внутренний — лишь бы снова воспроизвести привычную схему: запустить что-то, потратить себя, пережить удовольствие, хотя бы кратковременное.
Когда этот механизм выходит из-под контроля, мы сталкиваемся с феноменом зависимости. Это может быть наркотическая, игровая, эмоциональная, даже так называемая "духовная" зависимость. По сути, это всё — одна и та же структура. Я называю это духовной наркоманией. Все духовные наркоманы — в той или иной степени — находятся внутри этого механизма. Разница лишь в том, остались ли у человека ресурсы для сжигания. Те, у кого они ещё есть, могут продолжать испытывать удовольствие, иллюзию движения. Те, у кого ресурс уже иссяк, лишаются даже возможности чувствовать это иллюзорное облегчение. А без этого эффекта — без двойственности, без эйфории как противоположности боли — человек уже не может жить. Точнее, не человек, а та структура, в которой он функционирует.
Один из глубинных механизмов ухода от боли — это снижение чувствительности. Это не просто эмоциональная тусклость, это стратегический отказ от способности чувствовать. Именно поэтому и разрушается естественный цикл достижения результата. Потому что чувствовать — больно. А значит, человек начинает блокировать чувствительность, чтобы не входить в контакт с болью. Но блокируя чувствительность, он автоматически начинает отключаться от восприятия, от живого взаимодействия с реальностью. И чем слабее контакт с реальностью, тем меньше поступает информации из неё. А информация откуда-то нужна — и тогда в ход идёт ум, выдумки, внутренние логические конструкции, ментальные симуляции.
Так происходит сдвиг в балансе. Человек всё меньше опирается на реальные данные и всё больше — на иллюзорные. Он начинает принимать решения, основанные не на том, что действительно происходит, а на своих фантазиях. И дальше — по цепочке: решения становятся нерациональными, действия — непродуктивными, результат — всё хуже, а эффект — всё болезненнее. Так формируется цикл разрушения. Но в его основе всегда одно: блокировка чувствительности, отказ от контакта с реальностью.
Здесь важно понять интересный эффект. Если чувствительность заблокирована, и человеку необходимо пережить эффект бегства от боли, скажем, на одну единицу, то ему потребуется затратить сто единиц энергии. Условные цифры. При дальнейшем снижении чувствительности — двести, потом триста. Человек буквально сжигает всё больше ресурсов, чтобы получить один и тот же иллюзорный эффект.
Но если начать восстанавливать чувствительность, возвращать прямое восприятие — то ситуация меняется. Тогда для получения того же самого эффекта в одну единицу уже не нужно сжигать сто. Можно потратить всего одну единицу энергии. Потому что сам контакт с реальностью восстанавливает баланс. Это и есть суть выхода из цикла.
Я абсолютно точно наблюдаю это в себе. Годы опыта подтверждают: всё именно так и происходит. Поэтому здесь важно понимать, что чувствительность — это не просто способность воспринимать боль. Это способность чувствовать себя, взаимодействовать с реальностью, ощущать свои желания, осознавать свои потребности. Человек, отказавшийся от чувствительности, сначала перестаёт ощущать внутреннюю боль. Но она никуда не уходит. Она остаётся и продолжает давить изнутри, хотя и не распознаётся сознательно.
Далее отключается способность чувствовать желания. Они тоже продолжают существовать, но не осознаются. Следующий этап — отключение способности видеть и осознавать свои решения. Решения принимаются как бы сами собой — это уже реактивная автоматическая структура. Человек перестаёт быть субъектом. Он становится механизмом. Автоматом. Он действует, не понимая ни цели, ни сути, ни последствий своих действий. Он уже не может остановиться, потому что структура перешла в автономный режим.
Именно это и есть процесс деградации. Сознание выключается, включаются шаблоны. И восстановление начинается с попытки вернуть способность чувствовать. Не сразу — постепенно, шаг за шагом. Это требует усилий. Начать видеть себя, свои решения, свои желания, свою боль. Не убегать от неё в действия, а обратить внимание вглубь. Развернуться. Понять, что у боли есть структура, и эту структуру можно рассоздать.
Обычно мы имеем дело именно с программой, с имплантированной конструкцией, которая запускает импульс. Глубже — находятся связки, ещё глубже — герметичные структуры, с которыми мы работаем в ТЕОС. Каждый сеанс, каждое взаимодействие в этой системе — это прояснение, основанное на этом алгоритме.
Большинство людей, даже если они внешне ещё достаточно активны, уже находятся на третьем или четвёртом уровне деградации. Это уровень, при котором действия вроде бы совершаются, но результаты оказываются не те, что ожидаются. Человек продолжает что-то делать, но эффект не удовлетворяет. И в этом моменте мы в работе ТЕОС не начинаем анализировать, что именно не так в действиях. Мы идём глубже. Смотрим не на действия, а на их мотивацию. Разворачиваем внимание внутрь — в решение, в желание, в структуру, которая запускает цикл.
И когда мы выходим к первичной программе — мы можем её рассоздать. Тогда исчезает не только результат, но и потребность что-либо делать, чтобы сбежать от боли. Прекращается бег, прекращается разрушение, возвращается покой. Ресурс не сжигается. Цикл не запускается.
Обычно вся классическая психология, как и большинство направлений самопомощи, устроены таким образом, чтобы не устранять причину страдания, а лишь помочь человеку эффективнее действовать — то есть бежать от боли более умело и культурно. Особенно это касается так называемых шизоидных практик: различных учений, школ, медитаций, духовных традиций. Всё это, в своей сути, представлено как способ ухода. Не выхода, а именно ухода. Это — религия в её чистом виде.
Религиозный подход — это уже последний уровень, крайняя форма, когда человек даже не пытается что-то изменить. Он просто принимает страдание как должное. Ему внушается, что боль посылается богом, что это благо, что страдание — это проявление божественной любви. И если человек в это поверит, если он примет такую логику на веру, то он перестаёт даже искать способы избавиться от боли — он начинает её идеализировать, романтизировать, называть «подарком». Это и есть крайняя степень отрешения от себя. Такой человек уже не действует — он капитулировал, растворился в парадигме мученичества.
Но твой шаблон отличается. Он не о принятии боли как дара, а о бесконечном бегстве. Раньше, чтобы ты ни начинала — всё приносило тебе определённый результат, зачастую позитивный. И ты получала удовольствие, эйфорию, эффект. Да, и сейчас ты тоже во многом достигаешь успеха. Но уже накопилось множество дел, в которых результата нет. Эти дела лежат на тебе, как собака покрыта блохами: каждое желание порождает новое движение, каждый импульс — новый вектор, который ты пытаешься реализовать.
Казалось бы, логика проста: если ты что-то сделала, получила результат, испытала кайф — значит, всё правильно. Следовательно, надо делать больше, создавать больше. Но внутри тебя возникают импульсы, за которыми ты идёшь автоматически. Ты не смотришь на природу этих желаний. Ты не задаёшь себе вопрос: откуда они взялись? Почему именно сейчас? Ты просто ощущаешь желание — и идёшь за ним. Одно выплыло — ты уже внутри него. Другое всплыло — и снова в действии. Иногда ты даже не успеваешь воплотить его — просто держишь в уме, чувствуешь, что не хватает сил, времени, ресурса, и всё равно страдаешь, потому что не можешь это реализовать.
Абсолютно точно ты действуешь, не учитывая, в каком состоянии находятся твои силы, насколько ты истощена. Ты привычно действуешь на пределе. И снова неосознанно, снова реактивно. Потому что в этой внутренней системе — нет места для отдыха. Покой ассоциируется с болью: как только остановишься — боль настигнет. А значит, надо продолжать движение, даже если это движение в никуда.
Ты запускаешь новое действие ради впечатлений, ради всплеска. Ради того, чтобы получить хоть какую-то форму удовольствия — пусть кратковременную, пусть иллюзорную. Реально это всё равно побег от боли. Просто оформленный в другой упаковке. А в основе этого цикла всегда одна цель — один эффект. Пережить какое-то трансформированное состояние, чтобы перестать чувствовать боль. И всё. За этим всё гонится, к этому всё ведёт. И именно поэтому эти состояния вызывают зависимость.
Если ты не прорабатываешь саму структуру, не устраняешь корень, ты неизбежно оказываешься внутри искусственного механизма. Искусственное — это когда ты сам себе ставишь экраны, запрещаешь видеть, забываешь о чём-то важном, отрезаешь от себя части реальности и живёшь в иллюзии. Естественный путь — это когда ты начинаешь прояснять, видеть, вскрывать и прорабатывать те программы, которые создают боль. Тогда нет необходимости убегать. Нет нужды в запуске новых циклов, чтобы получить кратковременное облегчение. Просто потому, что причина боли рассоздана.
Но в состоянии зависимости каждый раз, чтобы снова испытать эйфорию, тебе нужно запустить очередной цикл. Потом — ещё один. Потом — ещё. И каждый новый цикл требует всё больше усилий. А эффект — всё меньше. И в результате ты выматываешься, ты теряешь ресурсность. Ты тратишь всё больше, а получаешь всё меньше. Это истощает не только тело, но и сознание, и эмоциональную базу, и саму суть личности.
Однако сейчас ты находишься в ином состоянии. Оно уже не поверхностное. Оно — фундаментальное. И именно это состояние можно использовать как вход, как шанс поработать с самой структурой шаблона. Потому что этот шаблон — не случайный. Он личный. Он был выстроен тобой шаг за шагом. Каждый человек формирует свою уникальную структуру бегства от боли. И эта структура постепенно превращается в костяк личности.
Человек не просто запускает шаблон — он живёт в нём. Он прокручивает его снова и снова, уже не осознавая, что делает это. Даже когда шаблон больше не работает, когда он причиняет страдания, человек продолжает повторять его, потому что он стал основой его внутренней организации. А без этой структуры — непонятно, как быть.
Ты построила целый фрагмент личности вокруг идеи, что бегство от боли — это жизненная необходимость. Эта часть стала настолько плотной, что предать её — значит предать себя. Ведь другой части просто нет. В этом пространстве шаблон уже исчерпан. Он больше не приносит результата. Он только забирает. Но ты не можешь отказаться от него, потому что всё, что связано с тобой, связано и с этой программой. Ты не можешь начать с нуля, как в детстве, не можешь сформировать заново другую часть личности, потому что базовая матрица уже запечатана.
Единственный выход — не переделывать, не перепрошивать, а рассоздать. Разобрать структуру по звеньям. Освободиться от неё не в борьбе, не через отказ, а через понимание. Это не откат — это переход. Шаг в сторону глубины, из которой ты сможешь выйти, уже не повторяя старое.

Проработка фиксированного состояния “Мне больно”
Давай сейчас поработаем немного с техникой, которую я называю «проработка фиксированных состояний». Мы с тобой раньше этим не занимались, но это, по сути, очень простое, хотя и достаточно мощное упражнение. Оно позволяет направленно бить в одну и ту же точку, без отвлечений, без распыления, и, в конце концов, пробиться сквозь фиксированную структуру. По сути, это модифицированный вариант упражнения «восемь точек», только здесь точек может быть не восемь, а сотни — в минус, в плюс, в стороны. Мы просто будем смотреть пространство по продолжениям. Буквально — точка за точкой, шаг за шагом.
Правило простое: ты берёшь одну фразу — сегодня это будет «Мне больно» — и начинаешь повторять её вслух. Проговариваешь, наблюдаешь реакцию, фиксируешь её. Всё, что появляется — физическое ощущение, эмоциональный отклик, образ, воспоминание, вопрос, — ты просто фиксируешь. Никакого анализа, никаких интерпретаций. Просто проговорила — отследила — записала. И снова: «Мне больно» — и снова смотришь. Даже если появляется вопрос — записываешь вопрос, но не ищешь ответ. Ответ здесь вообще не имеет значения. Важно наблюдение реакции.
«Мне больно», и сразу — слабость во всём теле. Это уже реакция. Значит, записываем: «Слабость во всём теле».
«Мне больно». Возникает дрожь, появляется боль в пояснице или ноге, кружится голова, тело слабеет, речь затрудняется. Внутренние идеи, возникающие за ощущениями, тоже важно фиксировать: «Я слабею», «Мне тяжело дышать», «Я не могу говорить», «Я устала», «Мне плохо». Все идеи, которые возникают как расшифровка, как смысловое сопровождение ощущений — тоже записываются.
Если появляется желание вздохнуть — фиксируешь не только действие, но и идею: «Я не могу вздохнуть полной грудью», «Мне тяжело дышать», «Я не могу выдохнуть». И так далее. Ты наблюдаешь: тело останавливается, руки не слушаются, нужна опора, хочется сесть, тебя клонит в сон, появляется слабость, мутит, пустеет голова. Всё это — отклики, и каждый отклик — это шаг внутрь состояния. Ты просто фиксируешь. Без попытки изменить, без анализа.
«Мне больно». И в какой-то момент появляется: «Я хочу освободиться от боли, но не знаю как». Дальше — состояние капкана, головокружение, смена дыхания, появляется облегчение, лёгкость, тепло. Здесь ты должна быть особенно внимательной. Как только ты замечаешь, что начала описывать эффект — остановись. Это ловушка. Ты начинаешь сбегать от боли в описание результатов, ощущений, отдаляешься от причины. Нужно не фиксировать эффект, а возвращаться к реакции на фразу. Говоришь снова: «Мне больно». Какая реакция? Если нет никакой — так и фиксируешь: «Никакой реакции». Снова проговариваешь, снова смотришь.
Иногда возникает неожиданное: «Хочется смеяться». Значит, фиксируешь: «Смех, смешно». Это тоже реакция, и она может быть защитной. Если смеяться — значит, боль не такая страшная. Это может быть барьер. Значит, ты подходишь к более глубинному слою. Не останавливайся. Продолжай. Говоришь снова: «Мне больно». Появляется отрицание. Это защитная реакция, способ вытеснения боли. Отрицание — базовая психическая защита. Далее — деперсонализация: «Мне больно, но как будто это говорит не я», «Мне больно, но меня нет», «Мне больно, а не чувствую боли». Это уже пошли более глубокие фрагменты психической защиты: отделение, диссоциация, потеря идентификации.
«Мне больно, меня нет», «Мне больно, не чувствую ничего», «Мне больно, я под наркозом». Это не просто отсутствие боли — это отсутствие доступа к чувствующей части себя. Ты не чувствуешь боль, потому что отказалась чувствовать вообще. В момент, когда перестаёшь чувствовать боль — вместе с этим исчезает доступ и к радости, и к удовольствию, и к жизни как таковой. Это не освобождение от боли, это отключение.
«Мне больно» — и появляется пустота. Здесь важно уловить, какая именно пустота. Бывает пустота с эхом, с остаточным ощущением оболочки. Бывает — полная, где уже нет даже фона. Ты говоришь: «Мне больно, а я не чувствую тело». Это уже не боль, это отказ от телесности. В какой-то момент ты ощущаешь, что даже если тело как бы есть, ты не ощущаешь его внутреннего присутствия. Это — важная точка.
«Мне больно» - кто я?», «Мне больно, где я нахожусь?». Эти вопросы появляются не как размышления, а как следствие разрыва между собой и ощущением. Это реакция. Это значит, что фиксированное состояние «Мне больно» начинает разрушать прежнюю конструкцию восприятия себя. Ты начинаешь выходить к структурам, в которых боль встроена как системное состояние. Именно в этот момент начинается настоящая проработка. Всё, что нужно — это продолжать наблюдать, не делать выводов, не анализировать, а просто быть с каждым откликом честно, до конца, до дна. Даже если дно — это тишина, пустота, бессилие. Всё это — стадии рассоздания.
Мне больно. Кто я?
Мне больно. Но боли нет.
Мне больно. Чувств нет.
Мне больно. Как попугай — просто повторяю это снова и снова.
Мне больно. Но у мёртвых не бывает боли. Я мертва.
Мне больно. Голова тяжелеет.
Мне больно. Голова уходит, растворяется.
Мне больно. Боль как будто открывает створки и высвобождает силы.
Мне больно. И кажется, что пишут не мои руки, а кто-то другой.
Мне больно. Как вообще может быть больно, если меня нет?
Мне больно. Хочется убежать с этого занятия.
Мне больно. Нет ответов. Нет слов. Только эта фраза.
Мне больно. И перед глазами — карта, расчерченная маршрутами.
Мне больно. Я чувствую себя листом бумаги.
Мне больно. Сводит рот судорогой, особенно когда начинаю зевать.
Мне больно. Перед глазами чёрный дым, выходит из тела через рот — словно зевание очищает.
Мне больно. Кажется, что челюсть вот-вот вывернется от напряжения.
Мне больно. Тяжесть в груди.
Мне больно. Состояние, которое не имеет формы, ни «так», ни «иначе».
Мне больно. Но я начинаю ощущать своё тело.
Мне больно. Появляется чувствительность в ногах.
Мне больно. Но реакция почти исчезает.
Мне больно. Начинает колоть в голове.
Мне больно. Можно ли сейчас задать вопрос?
Я чувствую, что происходит нечто странное. Неожиданное. Какая-то метаморфоза, движение, перелом. Раньше всё было вязким, однородным, а сейчас внутри что-то начинает смещаться.
Да, именно так и должно происходить. Мы сейчас в турборежиме проходим все этапы, через которые ты раньше сбегала. Все попытки не чувствовать, все способы спрятаться от этой боли, — мы просто проходим их теперь осознанно, в сжатом виде, и приближаемся к ядру. То есть — к самой программе.
Состояние будет меняться, и это нормально. Оно может стать очень странным, непривычным, даже чужим.
Если сравнивать с началом упражнения, то да — сейчас мне как будто легче. Что-то словно сдвинулось. И при этом ощущение, будто я возвращаюсь в тело. Появляется чувство ресурса.
Так и есть. Ты проходишь сквозь слои — назад, внутрь, туда, где раньше всё было бессознательным. Сейчас оно поднимается на поверхность. Ты начинаешь осознавать, как отключалась, как подавляла в себе способность чувствовать. И сейчас возвращаешься в эти точки, где могла бы быть жива. Там, где было бы иначе.
Мне больно.
Пошла боль в спине.
Мне больно. В пояснице.
Мне больно. Мне действительно больно.
Мне больно. Но ничего.
Мне больно. Всем больно.
Мне больно. Нет, тебе не больно. Не притворяйся.
Мне больно. Кому сейчас не больно?
Мне больно. Иди и делай свою работу.
Мне больно. Но не хочу ничего делать.
Мне больно. Вы слышите меня? Мне больно.
Мне больно. Скоро всё пройдёт.
Мне больно. Заберите меня отсюда, отсюда, из детского сада.
Мне больно. А мне говорят: «Мы не можем тебя забрать».
Мне больно. «Мы не можем тебе помочь».
Мне больно. Мне никто не может помочь.
Мне больно. Я одна.
Если появится желание заплакать — можно. Это нормально.
Мне больно. Я совсем одна, и никто не может помочь.
Мне шесть месяцев. Мне больно. Я кричу.
Мне четыре месяца. Я голодная и мокрая. Кричу, но никто не приходит. Лето.
Мне два месяца. Лежу на столе у бабушки в доме на Кубани. Кричу: «Никого нет».
Мне месяц. Я кричу. Никто не реагирует.
Мне день. Ко мне никто не подходит.
Мне больно. Я в утробе матери. Меня никто не хочет. Меня никто не ждёт.
Мне больно. Им страшно. Им тяжело. Они не знают, как избавиться от меня.
Слово «аборт» произносится слишком поздно.
Мне больно. Хотя меня ещё нет.
Меня как бы нет, но я уже есть.
Это — самая большая боль. Боль, которая не проявлена.  Та, о которой никто не знал. Боль, у которой нет голоса. Боль, которой ещё нет тела, но уже есть сознание.
И ты спрашиваешь: какая это боль?
Я не знаю. Это — твоя боль.
Но она есть
Здесь я не задаю вопросов. Просто направляю внимание — не на размышление, не на объяснение, а на прямое ощущение того, что за боль сейчас поднимается. Важно просто быть с ней. В этом месте начинает проявляться изначальная боль.
Это не конкретная боль, а скорее состояние — глубокое, трудноформулируемое, едва осязаемое. Это боль неприятия, абсолютного, безусловного. Боль, в которой всё пространство кричит: «Тебя не должно быть». Это не просто «непринятие» — это отказ от самого факта существования. Все — и мать, и отец — не хотели ребёнка. Не смогли сделать аборт, но хотели избавиться. И эта вибрация осталась в тканях, в глубине.
Боже, как далеко я зашла. Где остановилась? Примерно третий месяц беременности. Обычно личность начинает формироваться с момента, когда мать узнаёт, что беременна. Этот момент фиксирует первый след: какова была её реакция. Это и становится основой формирования личности. Примерно за два месяца до рождения — начинается первое осознавание себя в мире. Но у меня не было принятия. Ни со стороны матери, ни со стороны отца. Всем было страшно. Все были в растерянности. Никто не знал, как быть. Речь шла уже не о раннем прерывании, а о позднем аборте.
Я не знаю, как описать это. Меня ещё как бы нет, но я уже где-то есть. Я — между. Между отсутствием и бытием. Это состояние — ещё до боли от неприятия. Это боль, которая ещё даже не сформировалась в конкретную эмоцию. Это не отказ от личности — это отказ от самой возможности появиться. Это — боль невозможности быть. Боль, у которой нет формы. И именно из этой точки начинается постоянный бег — через создание, через выстраивание, через движение.
Чтобы не сталкиваться с этой болью, я создаю. Создаю личность, потом — действия, потом — достижения, потом — подтверждения этой личности, потом — отношения, желания, социальные роли. Всё — чтобы не возвращаться в ту точку, где нет формы. Где я — ничто, но уже чувствую себя.
Эта точка — за пределами фиксированной боли. Это не страх и не одиночество. Это — абсолютная бесплотность, состояние не-существования, в котором, тем не менее, уже появляется восприятие. Есть ресурс, но его некуда вложить. Есть энергия, но нет формы, через которую она могла бы проявиться. Это и есть глубинная пустота. Парадоксальная боль бесформенности.
Самый сильный ресурсный потенциал, по-настоящему абсолютный, раскрывается примерно за десять секунд до зачатия. Но использовать его невозможно. Он просто есть. И его некуда вложить.Толку с него — ноль. Это ресурс, у которого нет тела. Нет формы. Нет действия. Только пульс существования. Это и есть та точка, которую я всегда избегаю. Потому что невозможно принять, что в момент максимального ресурса невозможно сделать ничего.
Сейчас, когда ты это проговариваешь, начинаешь видеть целые картины. Пространство открывается. Это уже не просто ощущение. Это знание, за которым нет виноватых. Здесь никто не виноват. Так проходит каждый. Так формируется жизнь. Просто ты сейчас добираешься до того места, о котором обычно никто не помнит.
И даже если ты не говоришь это вслух, ты начинаешь понимать. Тебе уже не нужно объяснение. Ты просто знаешь.
Как сейчас ты себя чувствуешь по сравнению с началом упражнения?
Я ощущаю: меня ещё нет, но я уже где-то здесь. Я — есть. Хотя ещё не вошла в форму, ещё не начала путь внутри тела, но уже — есть. Это фундаментальное «есть», не привязанное ни к телу, ни к голосу, ни к действию.
И обычно дальше — провал. Здесь заканчиваются воспоминания. Здесь, за пределом, нет образов, нет истории. Но если попробовать ещё заглянуть дальше, я могу почти точно сказать Какая была клетка. И понимаю, что это не была ещё я. Это был процесс. Это была сборка формы. То, что готовилось, чтобы я могла войти. Чтобы могла потом внутри этой формы построить личность.
Всё проходит. Всё имеет начало. Всё имеет потенциал. И даже если боль бесформенна — она может быть осознана.
Приказываю себе найти и прояснить все решения, которые я приняла в этом эпизоде.
Нужно выяснить, как именно закреплялось появление, становление, поддержание нового уровня, а затем дробление этого целостного состояния. Раньше существовала единая, интегральная часть, обладающая ресурсностью в объёме, условно, 1.000 единиц; сейчас же она разделилась на 1.000 частей по одной единице каждая. В эту секунду появляется нечто новое: существо, внутри которого я переживаю невыразимо огромную боль падения до уровня, где невозможна целостность. Это падение – словно мгновенное раздробление, когда ещё минуту назад я была целостной, а затем, как если бы меня пропустили через фаршемешалку, разделили на множество мелких фрагментов.
Каждое такое падение сопровождается невыразимой болью для существа, которая не сравнима ни с чем ранее пережитым. Единственный импульс в этот момент – любым способом сбежать от этой боли, лишившись возможности чувствовать её; единственный выход – создать жесткий барьер между собой и болью. Единственный способ, доступный в этом мире, – создать тело, отделить свои чувства, заблокировать их, словно надеть скафандр, чтобы не пропускать через себя боль. Таким образом, человек начинает ощущать только через тело, отказываясь от более тонкого, непосредственного контакта с собой.
На этом уровне происходит следующее: существующее «я» уже утратило возможность воспринимать себя целиком, стало реактивным, и выбора другого пути практически не остается. За этим следует осознание неотвратимости отказа от жизни как таковой, когда осознание боли настолько интенсивно, что возникает желание прекратить существование. Происходит отказ от жизни, от тела, от восприятия реальности; возникает мысль о том, что единственный выход – это смерть, единственный способ уйти от боли – полностью уничтожить тот механизм, который включает меня в этот мучительный цикл.
Личность начинает формироваться как результат постоянной попытки сбежать от боли посредством создания, разрушения и последующего отказа от созданного. Это стандартный процесс, свойственный человеку: чтобы быстрее уйти от боли, нужно использовать всё, что есть, сжечь то, что создано; решение, направленное на отказ от тела, становится основополагающим выбором. Сначала создаётся тело, а затем – уже возникновение желания отказаться от него становится конкретизирующим решением.
Нужно выписать, какие решения я приняла в этом эпизоде: отказ от восприятия, отказ от тела как способа защиты, попытки саморазрушения через создание новой, но несовершенной личности, стремление к моментальному уходу от боли посредством уничтожения чувствительности. Это осознание указывает на то, что путь бегства от боли становится единственно возможным выходом, в котором доминирует неоднократное повторение создания и последующего отказа от самого себя.

Приказываю себе найти и прояснить, какие ещё решения я приняла в этом эпизоде.
В дополнение к тем, что уже озвучивались — не есть, не пить, болеть, истощать себя. Сейчас становится ясно: ключевым решением стало использовать тело как ресурс. Не как живую часть себя, а именно как расходный материал. Загонять его, перегружать, направлять на реализацию чуждых задач — социальных, ментальных, эмоциональных — только бы избавиться от боли. Боль в этом контексте становится центральным импульсом, от которого всё поведение организуется вокруг одного: выжить, уйти, избавиться.
Телу отведена роль носителя. Оно должно служить, терпеть, подчиняться. Болеть — само собой разумеется. Использоваться — обязательно. Причём речь не только о физическом истощении. Это и включение тела в бесконечные игры, проекты, достижения, которые в своей сути являются стратегиями бегства от боли. Спортсмены — один из крайних примеров: они используют своё тело как платформу, инструмент, топливо. Кто-то работает через ум, кто-то — через эмоции, но есть те, кто весь свой ресурс вложил в тело. И в этом теле уже нет сознания, нет контакта, нет самости. Только функция, только действие.
Решение уничтожить себя здесь проявляется не в виде открытого самоубийства, а в виде программируемого разрушения. Если нет сил для активных действий, то нужно хотя бы не есть. Надо болеть. Надо медленно, но последовательно уменьшать ресурс до нуля. Это не осознаётся как саморазрушение. Это подаётся как необходимость, как фоновое «должен», как глубинный импульс: «Надо исчезнуть». И это решение — не спонтанное. Оно заложено изнутри эпизода, который сейчас поднимается в осознание.
Да, эти конфронтации с собственной биографией, особенно с теми её фрагментами, которые никогда не были проговорены, действительно проходят тяжело. Но именно в этом — смысл. Сейчас чувствуется грусть, потому что ты наконец начинаешь видеть: многие из твоих поступков, реакций, решений, вся эта жизнь — всё было направлено на то, чтобы как-то справиться с тем, что невозможно было прожить иначе. Всё, что раньше казалось случайным или просто сложным, оказывается следствием одного — глубинного разрыва, травмы, падения.
Я никогда не знала, что так устроено. Не знала, что когда ты входишь в эту человеческую форму, огромный ресурс разделяется, дробится на тысячи мельчайших кусков, и это само по себе — боль. И мне кажется, что именно это происходит с каждым человеком. Мы не являемся просто биографией. Мы — не история. У нас есть соусы биографических слоёв, но на деле — всё куда глубже.
На самом деле — это одна огромная программа: «Я — человек». Всё остальное — её ветвление. Как фрактал. Всё зависит от уровня, на котором ты смотришь. На одном уровне это миллионы маленьких программ. На другом — сто тысяч. Ещё ниже — тысяча. И вот тебе даётся, скажем, три часа. За это время ты можешь рассмотреть одну из миллионов, одну из ста тысяч или одну из тысячи — всё зависит от глубины твоего сознания. Всё зависит от того, как глубоко ты можешь пройти, на каком уровне способен работать.
И вот что удивительно: я сейчас почувствовала перелом. Был момент, когда мне стало хорошо. Прямо захотелось всё завершить — мол, «всё понятно», «всё решено», «можно закрывать сессию, Виктор, я спать». И тут же осознала: это снова бегство. Иллюзия знания — одна из форм бегства от боли. Мол, если я что-то поняла — значит, всё. Значит, я уже решила проблему. Но это не так. Это — эйфория от знания, форма ухода, только более изощрённая. Это способ замаскировать боль, а не прояснить её.
Сейчас я в лёгком шоке. Если бы мне кто-то это рассказал, я бы, наверное, решила, что это просто очередная концепция. У меня раньше был такой подход: если чего-то не знаешь, значит, этого нет. Но когда ты сама проживаешь — это становится знанием вне сомнений. Я увидела то, что невозможно было «придумать». Я видела картины. Я знала тот стол, на котором лежала. Я узнала его. Я знала, что он был. И такие вещи невозможно просто «представить». Это не фантазия, это память, вытащенная из тела.
Сравни своё состояние до начала этой работы и сейчас. Даже не до начала сеанса — до начала упражнения. Потому что упражнение — это только часть.
Сейчас я чувствую силу. Чувствую внутренний покой. Я пыталась тебе объяснить, что ощущаю, но слова выпадали. Они не шли. Я не могла говорить — не потому что не хотела, а потому что не было внутри слов. Это было как деменция: ты знаешь, но не можешь сказать. Ты ощущаешь, но не можешь описать. И я понимаю — это ещё не конец. Мы ещё не добрались до самой программы. Мы ещё не рассматривали её ядро. Мы только начинаем подходить.
Это мы только подошли к тому месту, где начнёт проявляться сама программа, та, которую ты создала для реализации — программа, сформированная уже на уровне существа, а не личности. Именно эта программа будет тащить на себе всю боль, и её, по сути, снова нужно будет рассматривать. Возникает вопрос: стоит ли делать это прямо сейчас? Или, может быть, отложить до послезавтра?
Я не знаю. Можно просто посмотреть. Посмотреть — это уже движение. Сейчас, кажется, у нас ещё есть немного времени. Сколько прошло? Всё те же два часа, Юлия Павловна. Как ты себя сейчас чувствуешь? Хорошо. Думаю, что именно сейчас начинается настоящий пласт работы.
Переход к реальной внутренней работе происходит только тогда, когда человек начинает смотреть на себя не из позиции личности, а из позиции существа, из той точки, откуда он когда-то пришёл в этот мир. Всё, что создаётся личностью, — это не для жизни, не для раскрытия, а исключительно для бегства от боли. Вся функция личности — это одна единственная задача: избегать боли. В любом виде. В любой форме. Без исключений.
А избегание боли — это по сути уничтожение самого существа. Потому что существо — это и есть тот, кто воспринимает боль. И в этом трагичность. Поэтому всё, чем занята современная психология, вся терапевтическая система, все духовные практики — направлено исключительно на улучшение способности личности бегать от боли эффективнее, быстрее, незаметнее. Всё, чем она занята — это научить человека, как оздоровить свою личность, как научить её терпеть, как настроить систему так, чтобы существо внутри замолчало.
Я не осуждаю. Это не камень в чей-то огород. Это просто диагноз. Вся психология — это обслуживание стратегии отказа от себя. Вся система построена не на восстановлении существа, а на закреплении личности. А личность — это всегда способ замкнуть, укротить, выключить, изолировать боль. И пока в центре внимания остаётся личность — никакой настоящей работы быть не может.
Но когда фокус внимания разворачивается к самому существу, к тому, кто переживает, кто ощущает, кто хочет жить — вот тогда начинается настоящее. Работа, которая идёт изнутри, не по программе. Потому что весь наш мир, вся цивилизация — она построена на механизмах личности. На программах, цель которых — уничтожать существо, использовать ресурсы, прожигать потенциал.
Мы живём в пространстве систематического уничтожения. И это не метафора - это техническое описание. Средний уровень деградации увеличивается. Плотность ресурсов — уменьшается. Всё меньше ресурса в одной единице.
Когда-то, условно, была цивилизация, родившаяся как одно цельное существо, которое упало сюда из другого уровня. Это было что-то единое, сильное. Оно раскололось, начало дробиться. Сначала — на миллионы, потом — на миллиарды и изначальный ресурс распределился. Например: изначально он был в одном теле, в одном существе. Сейчас — он рассыпан по 100 миллиардам. Представь, какой становится удельный ресурс одного человека?
Качество единицы снижается постоянно, а вместе с этим снижается способность осознавать. Вместо коллективного разума, на который делалась ставка, мы сталкиваемся с коллективным безумием. Потому что количество разумных не увеличивается. Их, условно, столько же, сколько и триста лет назад. Но количество неразумных выросло во много раз. Поэтому в среднем — падение. Поэтому — кризис. Это и есть тот исторический момент, где мы сейчас находимся.
Ладно. Двигаемся дальше. Как себя чувствуешь сейчас?
Хорошо. Да, это было потрясение, но оно не пугает. Это не потрясение от собственной судьбы. Не про «бедного ребёнка, который плакал». Нет. Это потрясение от устройства мира. От того, в какой реальности мы живём, что здесь вообще происходит, и зачем мы сюда приходим. Мы — не чтобы жить, не чтобы раскрыться. Мы приходим сюда, чтобы выполнить цикл уничтожения. Неважно, в каком времени. Неважно, в какой культуре.
Мы проходим один и тот же процесс, но на разных уровнях. Потому что рай — он нигде не заложен автоматически. Его нигде нет, он не даётся - его можно только сформировать внутри, из себя - на этом уровне, здесь, сейчас. Его можно создать, если перестать уничтожать себя, если перестать бежать.
Вот этим мы и занимаемся. Это можно сделать, но это сложнейшая работа.
Насколько это возможно? Ведь на самом деле цель здесь — не просто рассмотреть отдельные реакции, а остановить весь процесс. А он заложен в само устройство мира, как системный принцип. Как же восстановить его? Противовесом может служить только расширяющая программа, та, которая появляется в тот момент, когда человек начинает осознавать, а не просто выполнять. Программы, которые мы сейчас рассматриваем, выполняют все — без исключений. Разница лишь в уровне: чем мельче рассмотрение, тем они кажутся индивидуальными, персональными; но чем глубже ты заходишь, тем больше становится видно — они общие, они системные. Это коды, встроенные в саму ткань восприятия.
Каждая программа, которую удаётся рассмотреть, даже одной точкой, даже одним человеком, разрушает общий массив. Потому что в момент рассмотрения вся структура начинает расшатываться. И дело не в том, любили тебя или не любили, сидели с тобой или оставляли одного. Здесь ты словно валишь лес под корень. Не одинокую ветку, а сам корень, на котором держится иллюзия. Потому что выполнение программы каждым человеком — это и есть та самая цепь, которую мы пытаемся разорвать. И с каждым осознанным элементом она становится слабее.
Так давай попробуем. Потому что каждый, кто вносит свою долю, рассоздавая хотя бы одну программу, тем самым вносит маленькую, но реальную лепту в то, чтобы остановить общее исполнение.
С чего начнём? Хорошо, посмотрим. Сейчас чувствуется усталость. Что за усталость? Это реакция на увиденное. Ты бессознательно выполнила процесс подавления реакции, потому что она была болезненной. И тело, и восприятие включили старую программу: боль → подавить → не чувствовать. Это — цепочка, от которой мы и пытаемся уйти. Даже если ты знаешь программу от начала до конца, даже если я расскажу тебе каждую её букву и запятую, ты всё равно будешь её выполнять, пока не рассмотришь, не проявишь, не рассоздашь её.
И сейчас ты буквально её выполнила: увидела что-то значимое, поднялась реакция, а затем пошёл автоматический триггер — отключить чувствительность. Это и есть программа: уничтожить воспринимающее, отключить осознание. И вместе с тем, что ты увидела — ушло и само пространство, в котором это было видно.
ПРИКАЗываю себе найти и прояснить программу, которую я выполняю для бегства от боли.
Одна и та же - цикл за циклом. Всё, что я видела до этого — это исполнение одного и того же паттерна. Сейчас внимание должно быть направлено не просто на то, что я делаю в пространстве, а на само пространство, из которого это происходит. Как оно выглядит? Как чувствуется? Что в нём есть?
Я вижу: пространство словно замкнуто. Оно вибрирует. Оно давит. Я в центре чего-то, что сжимает со всех сторон. Пространство давит не точкой — оно пульсирует, словно вибрация идёт отовсюду. И эта вибрация нехорошая, она враждебная. Со всех сторон — как будто вынуждает, заставляет махать, двигаться, реагировать. Пространство напряжено. Оно словно не даёт вдохнуть.
Это и есть та ткань, в которой формируется реакция: естественная защита — сжаться, отказаться чувствовать, блокировать восприятие. Потому что с этим невозможно справиться. Оно идёт не изнутри — оно идёт вокруг, из всех сторон. Бороться невозможно. И единственный способ, который я нахожу — не чувствовать, уничтожить в себе способность осознавать, отключить себя.
Это пространство создаёт давление, не даёт дышать, не выпускает. Оно удерживает, зажимает, выжимает. Оно словно жрёт изнутри, называет себя телом, но на самом деле называет себя болью. Оно встраивает установку: всё должно болеть, везде должна быть боль. Пространство удерживает идею, что выхода нет. Что надо давить на тело, чтобы в каждой точке возникала боль. Чтобы удушить дыхание, чтобы не позволить видеть. Чтобы не было выхода.
Это пространство организовано, чтобы создавать тотальную, перманентную боль. Боль физическую. Боль восприятия. Боль знания. Пространство, цель которого — не дать существу существовать.

Уровень 1
Движение — цельное, плотное, но с огромными потерями. Потери энергии постоянны. Возникает ощущение, что всё происходит в борьбе, как будто я двигаюсь в болоте, пробираюсь через вязкую среду, и чем больше движения, тем больше сопротивления, больше боли. Всё снова и снова сворачивается в цикл: уворачивание от боли, поиск положения тела, при котором её меньше.
Каждое движение приносит боль. И тогда возникает желание сжаться, стать как можно меньше, занять меньше пространства. Но при этом параллельно запускаются процессы, которые внешне выглядят как расширение, как борьба за вспышку энергии — и одновременно идут механизмы поджатия, ухода в себя. Как будто импульс идёт: сначала раздуваешься — затем сдуваешься. Активен — потом схлопываешься. Действуешь — потом уходишь в тень. Это непрерывный цикл. Цикл активности и пассивности, зацикленность на уровне тела. Похоже на дыхание, только не свободное, а механическое.
Центральная идея уровня — это сжигание физического ресурса. Постоянное выгорание через тело. Я прожигаю себя через деятельность, через проекты, через движения: согнуться — разжаться, сделать — упасть, физически активизироваться — и тут же истощиться. Это и есть моя привычная схема: использовать тело как топливо для движения.
Уровень 2
Здесь наблюдается уже не просто активность, а переход в позицию стороннего наблюдателя. Состояние — смотреть, как тело борется и страдает. Возникает ощущение беспомощности. Боль усиливается, она уже не только телесная — она доходит до уровня души. Это внутренняя, глубинная боль, не имеющая локализации.
Формируется установка: я должна испытывать боль, наблюдая за собой, ощущая при этом абсолютную беспомощность. Это ключевое состояние: видеть, чувствовать, не иметь сил изменить. Далее включаются процессы, при помощи которых я усиливаю это состояние — выкручивание себя, ковыряние в душевных кластерах боли, будто в старых ранах. Это не просто воспоминания — это зависание в эпизодах, в которых я когда-то была. Я снова и снова туда возвращаюсь, пережёвывая одни и те же состояния, как жвачку, но каждый раз с новым оттенком страдания.
Механизм фиксируется. Возникает система циклов, микрозамыканий. Каждый маленький цикл — это новая фиксация. Я застреваю. Создаю внутри себя структуры, в которых можно долго вариться, долго страдать. Эти циклы — как ловушки, как замки в прошлом. Из-за боли я не выхожу в реальность. Внимание остаётся прикованным к прошедшему времени.
По сути, я продолжаю идти, но это движение полностью бессознательно. Я ощущаю только боль, и не осознаю, что нахожусь в прошлом. Настоящее не воспринимается напрямую. Оно воспринимается исключительно через призму боли. Но и это не прямое восприятие боли текущей. Это — активация старых кластеров боли, которые были когда-то.
То есть, текущая реальность своим прикосновением активирует во мне старую боль. Моё внимание тут же переносится в неё, и я начинаю думать, что эта боль — настоящая. Хотя это не так. Это боль из другого времени, просто она наложилась. А восприятие искажено. И человек, по сути, живёт не в реальности, а в собственной мозаике: частично от текущих событий, частично — от воспоминаний, травм и сбоев.
Происходит реактивное реагирование. Любое событие здесь и сейчас воспринимается как источник боли — хотя на самом деле боль идёт не от него. Простой пример: ты звонишь отцу, и в этот момент у него активируются кластеры боли из его личной истории. Он думает, что боль от тебя, и реагирует. А реакция — это попытка избавления: отторжение, обида, гнев.
Так люди взаимодействуют. Каждый живёт в своих слоях боли, и любое прикосновение другого человека к этим слоям вызывает реакцию. Чтобы как-то взаимодействовать, люди создают всё больше правил: здесь не говори, туда не смотри, это не делай. Чтобы якобы не задеть. Чтобы взаимодействие было «гармоничным».
На деле это превращается в список запретов. Люди превращаются в систему взаимных ограничений. Как будто два инвалида пытаются выстроить взаимодействие, соблюдая тысячу предписаний. Всё, что остаётся — это 1% возможного контакта. И только в этой узкой зоне возможно хоть какое-то «безболезненное» общение.
Посмотри на тенденции последних лет. Всё больше правил, всё больше ограничений. Уже создаются не просто законы, а законы на законы. Система усложняется до абсурда. Уже даже невозможно запомнить, что, кому, как, где можно сказать. Мир сжимается, и радость сжимается вместе с ним.
Центральная идея
Как я уже озвучила — это не отвлекаться, не уходить в прошлое, не ковыряться в фиксациях. Не подпитывать боль вниманием. Не воссоздавать снова и снова те же эмоциональные ловушки. Не подменять реальность воспоминанием о боли. Не терять себя в застывших фрагментах времени.
Уровень 3
Стратегия — уйти от боли любой ценой. Основной вектор — движение вперёд, побег, отказ чувствовать. Возникает отчаянное решение: больше не чувствовать. Сначала — не чувствовать боль, затем — вообще ничего. Исчерпан ресурс, и ощущается отказ от самой способности чувствовать. Отказ от восприятия как такового. А ведь когда перестаёшь чувствовать боль, исчезают и остальные чувства — всё уходит под одну маску. Общее решение: перестать чувствовать вообще.
Этот отказ запускает автоматическую систему, которая начинает управлять всеми процессами. Весь мир подстраивается под эту задачу — не чувствовать. Я начинаю загружать себя делами, занятиями, внешними раздражителями. Всё, что угодно — лишь бы не остаться наедине с ощущением. Диван, работа, бесполезные действия, развлекательный поток, бесконечное движение без цели — всё это создаётся, чтобы сжечь ресурс, только бы ничего не почувствовать.
Возникает модель: чем больше внешнего — тем меньше внутреннего. Состояние собственной души замещается активностью. Я стараюсь создать как можно больше внешних факторов, которые отвлекут внимание от меня самой. Главное — не остаться в тишине. Не заглянуть внутрь. Я заполняю своё жизненное пространство бесконечной деятельностью, вмешательством в чужие судьбы, переживанием чужих болей — всё это неосознанные попытки оглушить себя. Натупить. Перестать чувствовать.

Уровень 4
На этом уровне начинают работать более сложные и уже почти автоматизированные процессы. Каждая точка запускает свой конкретный сценарий, и все они направлены на дальнейшее усиление отключения. Формируется установка: закрутить гайки. Всё больше, быстрее, плотнее. Надо набирать обороты. Работать, двигаться, брать всё, что можно. Загруженность достигает такого уровня, при котором уже некогда думать, некогда останавливаться и рефлексировать. Главное — идти. Без остановок.
Происходит отказ не только от чувств, но и от восприятия в целом. Отказ видеть реальность такой, какая она есть. Вместо неё выстраивается искусственный мир. Человек перестаёт воспринимать свою объективную действительность, заменяя её вымышленной, более комфортной, управляемой реальностью.
Это пространство — обитель философов, теоретиков, аналитиков, которые вместо живого переживания создают концепции, выдумывают теории, описывают миры, которых нет. Им не нужно чувствовать — им нужно понимать. Или хотя бы казаться понимающими. Здесь живут торговцы иллюзиями. И спрос на эти иллюзии огромен. На этом уровне главным товаром становится красивая идея. Чем она убедительнее и красивее звучит — тем охотнее в неё верят.
Люди здесь уже не хотят видеть, что происходит на самом деле. Уровень настолько низкий, что энергии не хватает даже на создание своих собственных иллюзий. Поэтому человек ищет готовые — готов присоединиться к любой группе, где есть чёткая концепция, сильная фигура, где можно быть частью чего-то. Идеи, бог, система — неважно что. Главное — получить иллюзию смысла.
Происходит радикальный подмен. Объективная реальность становится ложью, а субъективная конструкция объявляется настоящей. Внутренний мир провозглашается единственной истиной, всё внешнее объявляется обманом. Это точка, в которой теряются блоки памяти, начинают выпадать целые фрагменты прошлого, происходит разрыв связей. Это первый признак того, что программа отключения восприятия полностью активировалась.
Создаётся псевдокомпетентность. Не прямой взгляд, не непосредственное восприятие, а знания. Я заменяю живое понимание тем, что прочитала, услышала, придумала. Отсюда возникает уверенность в том, что я знаю, как всё устроено. Но это знание не имеет отношения к реальности — это просто структурная оболочка. Я называю это псевдокомпетенцией.
Общество всё глубже погружается в эту парадигму. Чем больше людей зависит от технических и информационных структур, тем сильнее страдают при обрушении этих систем. Начало всему — отказ от прямого взгляда. Отказ видеть. Человек ходит по кругу, потому что сам вошёл в этот круг. Цивилизация уходит в виртуальность, теряя контакт с естественными законами эволюции.
Произвольные, спонтанные решения почти исчезают. Всё подменяется расчётом. Всё необходимо заранее спроектировать, обсудить, согласовать. И всё это происходит внутри искусственно созданных концепций, оторванных от живого потока.
Сознание больше не включается. Ум начинает жить отдельно, подчиняясь только внешним триггерам и иллюзиям. Он рационализирует каждое внутреннее движение, каждый импульс, и пытается реализовать их согласно внешним правилам. Он уже не видит последствий. Только осознание способно это сделать. Но до осознания добираются немногие. Остальные — просто бегут за очередной морковкой, не видя, что их ведут на убой. Так устроен этот уровень.

Уровень 5
Сознание отказывается работать. Мыслительный аппарат больше не включается. Это пятая точка — невозможность выполнить даже самые простые задачи, которые раньше существовали во внутреннем мире как часть базового плана. Внутри — пустыня. Или, как я бы назвала, внутренняя Монголия. В ней — провалы памяти, фрагментарность мышления, отсутствие решений. Происходит отказ от интеллекта как такового.
Установка становится ясной: сдача. Сдача в той самой точке, где раньше ещё сохранялась логика, но теперь — полный крах. Я больше не могу определить, что должна делать. Нет ресурсов, нет сил, нет внутреннего импульса начать. Возникает саботаж. Даже если задачи сформулированы, возникает невозможность завершить их. Всё повисает в состоянии незавершённости. Усталость, страх, апатия.
Чтобы заставить себя хоть как-то двигаться, нужна «нагайка» — угроза. Страх потери, страх разрушения, страх наказания. Только под этим давлением возникает мнимое движение. Здесь уже нет сознательной инициативы. Только механика. Только реакция. Мотивация — не развитие, не интерес, а страх. Страх — единственное, что двигает вперёд. Основной способ действия на этом уровне — избегание наказания. Выполнение из страха. Избежание боли. Потеря финансов — это уже кара, уже способ насилия. Я действую, только чтобы этого избежать.
Позиция полностью жертвенная. Я ощущаю себя беспомощным существом, которое не может ни на что повлиять. Могу двигаться только под угрозой внешней силы. Всё, что здесь совершается — реакция на страх, а не выбор. Это не действия, а остаточная функциональность. Так возникает центральная идея: выполнить цикл. Завершить задачу хотя бы из последних сил. Подняться на страхе, выполнить, снова упасть. Подняться, упасть, и так по кругу. Ресурс сгорает мгновенно и мучительно.
Всё происходит на автомате. Сознание выключено. Я не управляю собой — мной управляет программа. Всё, что я делаю — это просто исполнение зацикленного процесса. Отказ от осознанного выбора становится тотальным. Раньше ещё был отказ воспринимать реальность, но он происходил внутри осознающего Я. Здесь — Я уже не включено. Сознание покинуло этот уровень. Остался только механизм.
Наступает переход в программный способ существования. На пятом уровне человек может жить исключительно за счёт программ. Без них — невозможно. Если предложить ему отказаться от этих костылей, он воспримет это как угрозу жизни. Потому что он искренне верит: у него нет «ног», нет опоры. И он прав в рамках своей точки. Всё осознание затоплено. Внешне может казаться, что он способен ходить, но изнутри — он парализован.
Таким образом, центральная идея пятого уровня — это переход на автоматизацию. Полный отказ от сознательной активности. Жизнь на программном уровне. Человек страдает, но ничего не может изменить. Это замкнутая система. Выход из неё возможен только через глубинную проработку. Без неё — ничего не сдвинется.

Уровень 6
Состояние на шестом уровне можно описать очень просто: «живой труп». В этом описании заключено всё. Остановка. Абсолютная, не обратимая волевым усилием. Всё, что раньше хоть как-то двигалось, теперь парализовано. Ни один внутренний процесс не активен. Жизнь есть только на минимальном биологическом уровне. Остальное — мёртво.
Я ощущаю себя лежащей. Вижу, что тело существует, что-то где-то происходит, но не чувствую себя живой. Внутри — пустота. Никакой активности, никакой мысли, никакого восприятия. Только слабое знание, что я ещё существую, но это уже не я. Это уже не субъект. Это просто оболочка, в которой нет жизни.
Это пространство — обитель подавленных, выключенных. Те, кто вроде бы присутствуют, но на самом деле уже ушли. Этот уровень — финальная остановка всех процессов. Ещё есть крошечное восприятие, что «что-то идёт», но это не активная жизнь, не сознательное бытие. Это уже не действия в сознании. В бессознательном, наоборот, бурлит страшная активность. Но она не осознаётся. Это как тень, которая действует вне воли.
Иногда такие люди проявляют внешнюю активность, и это выглядит ужасающе. Очень страшно, потому что эта активность исходит не от Я, а от бессознательной программы. Это может быть невероятная энергия — но она пуста, агрессивна, разрушительна. Это та энергия, которой управляет уже не человек, а нечто, что живёт через него.
На шестом уровне присутствует идея смерти. Не обязательно физической. Но моральной — однозначно. Человек уже не живёт. Он ждёт конца. И всеми своими действиями — а иногда и бездействием — ускоряет этот конец. Это точка, где смерть уже состоялась, а тело ещё существует.
Центральная идея шестого уровня — это программа ожидания смерти. Она может быть осознана как пассивная, может быть активной — в виде желания исчезнуть, быть стёртым, раствориться. Но суть одна: всё завершено. Осталась лишь форма. Содержание ушло. Энергия ушла. Всё, что происходит — остаточное существование.
Уровень 7
Состояние пустоты. Пустой зал. Никого нет. Ничего нет. Никакого движения. Это уровень полного отказа от существования. Отказ не только от активности, но от самой идеи себя как существа. Отказ от себя. Всё завершено. Полное выключение. Но это ещё не финальная точка. Это промежуточное пространство, где нет ни жизни, ни смерти. Хотя и промежуточным назвать сложно. Никакого движения к чему-либо здесь не происходит. Просто остановка. Полная.
Я фиксирую состояние: не вижу ничего. Записываю: «Ничего не вижу». Потом вспышка — вижу. Вижу, но только одно: боль. Плач. Жалость к себе. Тонкий след, почти исчезнувший, но он ещё есть. Остатки чего-то, осколки, которые продолжают страдать. Они не осознаются. Не распознаются. Но они есть. Что это за остатки — я не знаю. Возможно, это осколки боли, от которых не удалось избавиться.
В пятой точке произошёл отказ от личности. От той самой личности, которую я когда-то выстраивала. На шестой — исчезло осознание. Здесь, на седьмом уровне, не осталось уже ни чувства, ни мышления, ни личности, ни осознающего Я. Но боль осталась. Потому что она принадлежит не только уму или телу — она уходит глубже. Боль здесь — это основа, которая не может быть уничтожена простым отказом.
В теле продолжается страдание. Оно не имеет формы, не имеет причины. Просто болит. Единственное, что ещё осталось в этом пространстве — ощущение боли. Даже если тело формально функционирует, если по всем медицинским показателям человек считается здоровым, он всё равно страдает. И страдание это не телесное в прямом смысле. Оно — финальное. Окончательное. Оно — в структуре остаточной боли, в её невозможности исчезнуть.
На этом уровне — почти полное отсутствие психосоматики в классическом понимании. Нет полноценной психики, нет структуры личности. Осталась только элементарная реакция на физические раздражители. Это примитивное осознавание, где осталось только: поесть, размножиться, выжить. Человек в этом состоянии уже не живёт в человеческом смысле. Он функционирует. Это уровень разрушенной системы, в которой нет больше интеграции.
Седьмой уровень — это территория социальных руин. Наибольшее скопление таких состояний — тюрьма. Здесь человек теряет не просто способность к социальной жизни, а саму ценность жизни. Отсутствие любой ценности делает его уязвимым для любых форм разрушения. Он не способен поддерживать себя ни деятельностью, ни трудом, ни отношениями. Единственный способ получить ресурс — отнять его у другого. Это пространство агрессии. Не потому, что человек хочет разрушать, а потому что другого способа быть у него уже нет.
На седьмом уровне потребление становится целью. Не иметь — значит страдать. А если страдание невыносимо, остаётся только забрать. Забрать у ближнего, у чужого, у любого, кто обладает. Это агрессия не из-за злобы, а из-за пустоты. Это уровень, где агрессия становится формой существования. И она обоснована. Потому что другого ресурса больше нет.
Центральная идея седьмого уровня — перенос источника боли на тело. Именно тело становится главным виновником. Всё, что ощущается как боль, воспринимается как результат работы тела, и, следовательно, тело нужно уничтожить. Начинается агрессия по отношению к телу. Его рассматривают как главную проблему. Человек не способен воспринимать боль как внутреннюю. Он уже отказался от личности, от психики, от ума, от Я. Нечему болеть, кроме тела.
Поэтому возникает идея: если тело болит — его нужно лечить, проверять, воздействовать. Люди на этом уровне бесконечно ходят по врачам, по обследованиям. Но объективно они — здоровы. Врачи говорят: «С вами всё в порядке». Но человек не верит. Потому что боль — реальна. Она не про тело, но другого языка у человека уже нет. Всё, что осталось — ощущение физической боли, как единственного признака того, что он ещё существует.
Уровень 8
Какова установка, когда уже ничего не осталось? Я начинаю писать и сразу сталкиваюсь с этой пустотой: ничего нет, ничего не чувствую. И тем не менее, несмотря на то, что, казалось бы, всё уже уничтожено, боль всё равно остаётся. Я не знаю, почему — но болит. А уничтожать больше нечего. Всё уже разрушено. И всё равно болит.
Что происходит в этом пространстве? Что здесь можно делать? Единственное, что остаётся — это начинать всё заново. Если ничего нет, а боль есть — значит, начинается новый цикл. Я снова чувствую, что где-то существую — исключительно через боль. Это ощущение напоминает второе рождение, некую реинкарнацию, в которой меня как бы нет, но где-то я всё же ощущаюсь. И снова — возвращение в изначальную точку, к начальной боли, к тому, что ничем нельзя зацепить, потому что ощущение — это единственное, что ещё осталось.
Цикл запускается заново. Я снова возвращаюсь в те же самые состояния, из которых когда-то вышел. Возвращаюсь в ту боль, которую не смог пережить. И снова запускается программа: сбежать от боли, создать пространство, в котором не будет этой боли. Но так как всё построено на ней, всё равно возвращаюсь — в точку рождения, в точку X, в начало. Это и есть бесконечный цикл, который прокручивается каждый день. Избегание боли становится основным процессом, определяющим восьмой уровень.
Чтобы запустить этот цикл, необходимо что-то уничтожать. Возникает потребность в конкретизации боли. Создаётся поле — игровое или процессуальное, в котором можно работать. Пространство начинает болеть, и его нужно уничтожить. Возникает идея создания тела — как объекта, в котором сконцентрирована боль. Таким образом, я создаю пространство вокруг себя из собственных изначальных ресурсов. Создаю, чтобы потом снова разрушить. И чем больше создаётся, тем больше возникает боли, потому что ресурс постепенно сгорает, и, когда он заканчивается, приходит смерть.
После этого снова происходит разделение: уничтожение остатка себя, переход на более низкий уровень существования. Начинается тот же самый цикл, только уже в более примитивной форме. Именно так продолжается существование после окончания человеческого уровня. На более низком уровне остаётся не жизнь, а исполнение функции. То, что часто называют духовным миром, на самом деле — просто форма сущностного существования. Здесь нет жизни. Есть только программа, функция, автоматизм.
Существование продолжается, но уже не в форме личности. Чтобы перейти на более низкий уровень, необходимо полностью раздробить себя, разделиться на мельчайшие фрагменты. Каждая из этих частей продолжает своё автономное существование, но как личность ты исчезаешь. Личность возможна только на этом, текущем уровне. Ниже — её больше нет, нет и памяти. Она уничтожается, как и всё, что ты успел наработать. Сущность продолжает существовать, но не живёт.
А что будет с тобой? Ничего. Тебя больше нет. И ничего больше не будет. На каком уровне я окажусь — не знаю. Но цель, которую я перед собой ставлю — не увидеть это, а остановить. Я не стремлюсь пережить это снова, я стремлюсь прекратить.
Центральная идея восьмого уровня — полное зацикливание. Постоянное возвращение в исходную точку с целью избегания боли. Процесс, в котором уничтожаются ресурсы, тело, душа — всё, что есть. Ун